Виталий Гладкий - Ниндзя в тени креста
– Отдохнуть… Что ж, в этом есть резон, – неохотно согласился фидалго, которого все еще обуревали страсти. – Бартоломеу!
– Слушаю, ваша милость! – Гомеш осторожно заглянул в слегка приоткрытую дверь.
– Где моя постель?
Спустя несколько минут де Алмейда уже спал. Он обладал замечательной солдатской привычкой засыпать где угодно, на чем угодно и в любой удобный момент, независимо от внутреннего состояния и окружающей ситуации, – даже если будут грохотать пушки. Что касается Гоэмона, то он решил побеседовать с Гомешем. Бартоломеу, напуганный гневом сеньора, охотно рассказывал все, о чем его расспрашивал юноша. Он решил, что Гоэмон – слуга де Алмейды, поэтому, чувствуя родственную душу, выкладывал ему разные сведения как на духу. Тем более, что крепкое порто не только способствовало хорошему настроению, но и развязывало язык. Из его болтовни ниндзя узнал много интересного и поучительного.
На другой день, с утра пораньше, фидалго принял ванну и тщательно побрился. Собственно говоря, обычную винную бочку, наполненную теплой водой, назвать ванной было трудно. Гомеш приготовил ее именно для сеньора. Его семья обходилась глубоким деревянным корытом. Но мыться в корыте для де Алмейды было оскорблением, поэтому сообразительный арендатор выкатил из винного подвала большую бочку.
Когда Фернан покончил с водными процедурами, от него за десять шагов несло крепким винным запахом (между прочим, не лишенным некоторой приятности). Гомеш предложил Гоэмону искупаться после господина, но ниндзя отказался. Для него это было неприемлемо, и случись такой казус в Нихон, Бартоломеу не сносить бы головы. Но юноша уже привык, что у идзинов все не так, как в его родных краях, поэтому смирил свою гордыню и на предложение хозяина дома ответил вежливым отказом.
Его тело и так было чистым, потому что он купался почти во всех горных речушках и водопадах, встречавшихся на пути. Вода в них, естественно, была ледяной, но закаленный организм юноши был нечувствителен к холоду. Однажды де Алмейда попробовал последовать его примеру и встал под упругие струи водопада, но тут же, как ошпаренный, выскочил на берег. При этом он честил Гоэмона на все заставки, но тот лишь ухмылялся. Его забавляла изнеженность идзина, хотя тот и был храбрым воином.
Глядя на расфуфыренного де Алмейду, который натянул на себя свой лучший костюм, купленный по прибытии в Лижбоа, юноша сказал:
– Сеньор, вам лучше бы хорошо вооружиться и надеть кирасу.
– Это еще зачем? Я здесь дома! Кто в наших краях посмеет тронуть представителя семейства де Алмейда?
– Судя по тому, что я узнал про Мигела Диаша, он бесчестный человек.
– Я это знаю с детства! Мы всегда были соперниками. Он трус и негодяй!
– Но вам не все известно, сеньор. Наш любезный хозяин рассказал, что после вселения Диаша в замок в окрестностях Монсанту появилась шайка разбойников, которая грабит торговцев и крестьян. Да и его наемники шалят, обижают крестьян.
– Эка невидаль: горы Серра-да-Эштрела и разбойники! – фыркнул де Алмейда. – В наших местах они были всегда. Между прочим, я не какой-то там торговец, а дворянин. Пусть попробуют на меня напасть!
– Вот и я об этом, – продолжал гнуть свою линию Гоэмон. – Чтобы встретить врага достойно, нужно позаботиться о хорошей защите. Кираса в пути не будет лишней. Ехать нам недолго, но если слухи, которые ходят среди жителей Монсанту, соответствуют действительности, то Мигел Диаш может позаботиться, чтобы никогда с вами не встречаться. Тем более, что его права на ваш замок сомнительны.
Фернан де Алмейда внимательно посмотрел на серьезное лицо Гоэмона, немного подумал, затем сумрачно кивнул и сказал:
– Давай кирасу… Только начисть ее, чтобы она блестела, как солнце!
– Уже сделано.
– И ты, конечно же, заранее знал, что я соглашусь с твоими доводами…
– Истинный воин всегда должен быть настороже.
Сам Гоэмон вооружился так, будто его ожидало серьезное сражение. Перед отъездом из Лижбоа он попросил у фидалго денег и купил в оружейном ряду превосходный сарацинский лук. Он был полностью сделан из рогов антилопы. Небольшой, но мощный лук стрелял далеко, а выпущенные из него стрелы могли пробить любую кольчугу. Сарацинский лук был приспособлен для стрельбы с лошади, что больше всего импонировало Гоэмону.
Кроме лука, меча, нагэ-тэппо и сюрикенов, он взял еще и кудзари-тигирики – цепь с двумя железными гирьками на концах. Гири он прикупил у старьевщика все в том же Лижбоа, а цепочку ему продал какой-то прохвост, скорее всего, мелкий портовый воришка. Он предлагал Гоэмону кучу разных вещиц по очень низкой цене, но юноше приглянулась только прочная цепочка. Гирьки были с ручками в виде колец, так что прикрепить их к цепи не составило особого труда. Это сделал за малую плату кузнец, который все выспрашивал у Гоэмона, зачем ему такая странная вещь.
Знал бы он, что кудзари-тигирики – очень опасное оружие, особенно в опытных руках. А ниндзя управлялся с ними блестяще. Гирьки летели туда, куда он направлял их, и возвращались к нему, будто Гоэмон был большим магнитом.
Дорога до асьенды[69], где жила семья сеньориты Гразиелы Гимарайнш да Коста, рассеяла опасения Гоэмона. Она шла среди полей, по равнине, и только местами встречались россыпи огромных валунов и лесные заросли. Ниндзя был постоянно настороже, но ничто не подсказывало ему о грядущей опасности. Тем не менее он немного успокоился только возле ворот усадьбы бывшей возлюбленной фидалго.
Что касается самого де Алмейды, то ему было наплевать на возможное нападение разбойников; мыслями он был возле Гразиелы и всю дорогу составлял проникновенную речь, которая не затронула бы ее честь и в то же время имела обличительный уклон. Как она могла променять Фернана де Алмейду на это ничтожество, Мигела Диаша?! И главным посылом предстоящих ему риторических упражнений было: «Вернись ко мне, я все прощу!»
У ворот асьенды, окруженной высоким забором, благодаря которому был виден лишь второй этаж дома с двумя балконами, их встретил привратник, здоровенный верзила, вооруженный увесистой дубиной. Скорее всего, он был еще и стражем. Привратник ходил туда-сюда, как пес на цепи, и что-то тихо напевал. Фидалго надменно посмотрел на него сверху вниз и сказал:
– Открывай ворота!
– С какой стати? – поинтересовался страж. – Мой сеньор не ждет сегодня никаких гостей. Мне приказано держать ворота взаперти.
